Отель «У погибшего альпиниста». Повесть - Страница 35

Он поднес кружку к губам и грозно посмотрел на меня.

- Меня удовлетворили ваши объяснения, - заявил он. - Выражаю надежду, что вы сдержите ваше обещание и доложите немедленно. - Он отхлебнул. - Итак, мы с госпожой Мозес встали из-за стола и покинули зал примерно… - Он прищурился с большой язвительностью и повторил: - Примерно, инспектор, в двадцать один час тридцать три минуты с секундами по местному времени. Это вас удовлетворяет? Отлично. Переходите к вашему второму, и, я надеюсь, последнему вопросу.

- Мы еще не совсем покончили с первым, - возразил я. - Итак, вы вышли из зала в двадцать один тридцать три. А дальше?

- Что дальше? - злобно спросил Мозес. - Что вы хотите этим сказать, молодой человек? Уж не хотите ли вы узнать, чем я занимался, когда вернулся в свой номер?

- Следствие было бы благодарно вам, сударь, - сказал я с чувством.

- Следствие? Мне нет дела до благодарности вашего следствия! Впрочем, мне нечего скрывать. Вернувшись в свой номер, я немедленно разделся и лег спать. И спал до тех пор, пока не поднялся этот отвратительный шум и возня в принадлежащем мне третьем номере. Только природная сдержанность и сознание того, что я - Мозес, не позволили мне нагрянуть немедленно и разогнать весь этот сброд с полицией во главе. Но имейте в виду, сдержанность моя имеет пределы, никаким бездельникам я не позволю…

- Да-да, и будете совершенно правы, - поспешно сказал я. - Еще один, последний вопрос, господин Мозес.

- Последний! - сказал он, угрожающе потрясая указательным пальцем.

- Не заметили ли вы, в какое примерно время госпожа Мозес покидала столовую?

Наступила жуткая пауза. Мозес, наливаясь синевой, глядел на меня вытаращенными мутными глазами.

- Кажется, вы осмеливаетесь предположить, что супруга Мозеса причастна к убийству? - сдавленным голосом произнес он. Я отчаянно замотал головой, но это не помогло. - И вы, кажется, осмеливаетесь рассчитывать на то, что Мозес в этой ситуации будет давать вам какие бы то ни было показания? Или вы, быть может, полагаете, что имеете дело не с Мозесом, сударь? Может быть, вы позволили себе вообразить, будто имеете дело с каким-нибудь одноруким бродягой, укравшим у меня драгоценные золотые часы? Или, быть может…

Я закрыл глаза. На протяжении последующих пяти минут я услыхал массу самых чудовищных предположений относительно своих намерений и своих замыслов, направленных против чести, достоинства, имущества, а также физической безопасности Мозеса, сударь, не какого-нибудь мерзкого пса, служащего очевидным рассадником блох, а Мозеса, Альберта Мозеса, сударь, вы способны понять это или нет?.. К концу этой речи я уже не надеялся получить сколько-нибудь вразумительный ответ. Я только с отчаянием думал, что уж до госпожи Мозес мне теперь не добраться никогда. Но получилось иначе. Мозес вдруг остановился, подождал, пока я открою глаза, и произнес с невыразимым презрением:

- Впрочем, это смешно - приписывать такой обыкновенной личности столь хитроумные замыслы. Смешно и недостойно Мозеса. Конечно, мы имеем здесь дело с элементарной чиновничье-полицейской бестактностью, обусловленной низким уровнем культурного и умственного развития. Я принимаю ваши извинения, сударь, и честь имею откланяться. Мало того. Взвесив все обстоятельства… Я же понимаю, что у вас недостанет благородства оставить в покое мою жену и избавить ее от ваших нелепых вопросов. Поэтому я разрешаю вам задать эти вопросы - не больше двух вопросов, сударь! - в моем присутствии. Немедленно. Следуйте за мной.

Внутренне ликуя, я последовал за ним. Он постучался в дверь госпожи Мозес и, когда она откликнулась, скрипуче проворковал:

- К вам можно, дорогая? Я не один…

К дорогой было можно. Дорогая в прежней позе возлежала под торшером, теперь уже полностью одетая. Она встретила нас своей чарующей улыбкой. Старый хрыч подсеменил к ней и поцеловал ей руку - тут я почему-то вспомнил, что он, по словам хозяина, лупит ее плеткой.

- Это инспектор, дорогая, - проскрипел Мозес, валясь в кресло. - Вы помните инспектора?

- Ну как я могла забыть нашего милого господина Глебски? - откликнулась красавица. - Садитесь, инспектор, сделайте одолжение. Чудная ночь, не правда ли? Столько поэзии!.. Луна…

Я сел на стул.

- Инспектор делает нам честь, дорогая, - объявил Мозес, - подозревая нас с вами в убийстве этого Олафа. Вы помните Олафа? Так вот, его убили.

- Да, я уже слыхала об этом, - сказала госпожа Мозес. - Это ужасно. Милый Глебски, неужели вы действительно подозреваете нас в этом кошмарном злодеянии?

Мне все это надоело. Хватит, подумал я. К чертовой матери.

- Сударыня, - сказал я сухо. - Следствием установлено, что вчера примерно в половине девятого вечера вы покидали столовую. Вы, конечно, подтверждаете это?

Старик негодующе заворочался в кресле, но госпожа Мозес опередила его.

- Ну, разумеется, подтверждаю, - сказала она. - С какой стати я буду это отрицать? Мне понадобилось отлучиться, и я отлучилась.

- Насколько я понимаю, - продолжал я, - вы спустились сюда, в ваш номер, а в начале десятого вновь вернулись в столовую. Это так?

- Да, конечно. Правда, я не совсем уверена относительно времени, я не смотрела на часы… Но скорее всего, это было именно так.

- Мне бы хотелось, чтобы вы вспомнили, сударыня, видели ли вы кого-нибудь на пути из столовой и обратно в столовую.

- Да… кажется… - сказала госпожа Мозес. Она наморщила лобик, и я весь так и напрягся. - Ну конечно! - воскликнула она. - Когда я уже возвращалась, я увидела в коридоре парочку…