Отель «У погибшего альпиниста». Повесть - Страница 25

- А я вам говорю, что успеется! - сказал я, снова пресекая эту попытку.

- Кто вы такой, чтобы здесь распоряжаться? - уже в полный голос взвизгнул он.

- Не орите, - сказал я. - Я - полицейский инспектор. А вы на подозрении, Хинкус.

- На каком еще подозрении? - спросил он, сразу сбавив тон.

- Сами знаете, - ответил я. Я старался выиграть время, чтобы сообразить, как действовать дальше.

- Ничего я не знаю, - угрюмо заявил он. - Что вы мне голову морочите? Ничего я не знаю и знать не хочу. А вы за ваши штучки ответите, инспектор.

Я и сам чувствовал, что мне придется отвечать за мои штучки.

- Слушайте, Хинкус, - сказал я. - В отеле произошло убийство. Так что лучше отвечайте на мои вопросы, потому что, если вы будете финтить, я изуродую вас, как бог черепаху. Мне терять нечего, семь бед - один ответ.

Некоторое время он молча смотрел на меня, приоткрыв рот.

- Убийство… - повторил он как бы разочарованно. - Вот те на! А только я-то здесь при чем? Меня самого без малого укокошили… А кто убит?

- А вы думаете - кто?

- Откуда мне знать? Когда я из столовой уходил, все вроде были живы. А потом… - Он замолчал.

- Ну? - сказал я. - Что было потом?

- А ничего не было. Я сидел себе на крыше, задремал. Вдруг чувствую, душат, валят, а больше ничего не помню. Очнулся под этим паршивым столом, чуть с ума не сошел: думал, заживо похоронили. Принялся стучать. Стучал-стучал, никто не идет. Потом вы пришли. Вот и все.

- Вы можете сказать, когда примерно вас схватили?

Он задумался и некоторое время сидел молча. Потом он вытер ладонью рот, посмотрел на пальцы, его снова передернуло, и он вытер ладонь о штанину.

- Ну? - сказал я.

Он поднял на меня тусклые глаза.

- Что?

- Я спрашиваю, когда примерно вас…

- А… Да что-то около девяти. Последний раз, когда я смотрел на часы, было восемь сорок.

- Дайте сюда ваши часы, - сказал я.

Он послушно отстегнул часы и протянул мне. Я заметил, что запястье у него покрыто сине-багровыми пятнами.

- Разбиты они, - сообщил он.

Часы были не разбиты, они были раздавлены. Часовая стрелка отломилась, а минутная показывала сорок три минуты.

- Кто это был? - снова спросил я.

- Откуда мне знать? Я же говорю, что задремал.

- И не проснулись, когда вас схватили?

- Меня схватили сзади, - угрюмо произнес он. - Нет у меня глаз на заду.

- А ну, поднимите подбородок!

Он мрачно смотрел на меня исподлобья, и я понял, что я на верном пути. Я взял его двумя пальцами за челюсть и толчком вздернул его голову. Бог знает, что означали эти синяки и царапины на его худой жилистой шее, но я уверенно сказал:

- Перестаньте лгать, Хинкус. Вас душили спереди, и вы его видели. Кто это был?

Дернув головой, он освободился.

- Идите к черту, - прохрипел он. - К дьяволу. Не ваше собачье дело. Кого бы здесь ни стукнули, я к этому отношения не имею, а на остальное мне наплевать… И мне нужно выпить! - заорал он вдруг. - У меня все болит, понимаете вы это, полицейская балда?

По-видимому, он был прав. В чем бы он ни был замешан, к убийству он отношения не имел, во всяком случае, прямого. Однако и я не имел права отступать.

- Как угодно, - холодно сказал я. - Тогда я запру вас в кладовку, и вы не получите ни бренди, ни сигарет, пока не скажете все, что знаете.

- Да что вам от меня нужно?.. - простонал он. Я видел, что он вот-вот заплачет. - Чего вы ко мне привязались?

- Кто вас схватил?

- Ч-черт! - прошипел он в отчаянии. - Да не желаю я об этом говорить, можете вы это понять? Видел, да, видел, кто это был! - Его снова передернуло, прямо-таки перекосило на сторону. - Врагу своему не пожелаю такое увидеть!.. Вам, черт бы вас подрал, не пожелаю такого! Вы бы сдохли от страха!

Он был не в себе.

- Ладно, - сказал я и поднялся. - Пойдемте.

- Куда?

- За выпивкой, - сказал я.

Мы вышли в коридор. Он пошатывался и цеплялся за мой рукав. Мне было интересно, как он отреагирует, увидев наклейки на двери Олафа, но он ничего не заметил, ему явно было не до того. Я привел его в бильярдную, нашел на подоконнике полбутылки бренди, оставшиеся с вечера, и подал ему. Он жадно схватил бутылку и надолго присосался к горлышку.

- Господи, - прохрипел он, утираясь. - Смачно-то как!..

Я смотрел на него. Можно было, конечно, предположить, что он в сговоре с убийцей, что все это задумано для отвода глаз, тем более что он приехал вместе с Олафом, можно было даже предположить, что он и есть убийца и что сообщники потом связали его для создания алиби, но я чувствовал, что это слишком сложно для правды. То есть с ним явно было не все в порядке: никакой он не туберкулезник, и никакой он, видимо, не ходатай по делам несовершеннолетних, и остается открытым вопрос, для чего он торчал на крыше… Меня вдруг осенило! Что бы он ни делал на крыше, это кому-то мешало, возможно, как-то мешало покончить с Олафом, и его убрали. Его убрали, а тот, кто его убирал, внушал почему-то Хинкусу невыносимый ужас, а значит, не был постояльцем отеля, ибо никого в отеле Хинкус, по-видимому, не боялся. Чепуха какая-то… И тут я вспомнил все эти истории с душем, с трубкой, с таинственными записками… и вспомнил, каким зеленым и напуганным был Хинкус, когда днем спускался с крыши…

- Слушайте, Хинкус, - мягко сказал я. - Тот, кто вас схватил… вы ведь видели его и раньше, днем?

Он дико взглянул на меня и снова присосался к бутылке.

- Так, - сказал я. - Ну, пойдемте. Я запру вас в номере. Бутылку можете взять с собой.

- А вы? - хрипло спросил он.

- Что - я?

- Вы уйдете?

- Естественно, - сказал я.

- Послушайте, - сказал он. - Послушайте, инспектор.. - Глаза у него бегали, он искал, что сказать. - Вы… Я… Вы… вы заглядывайте ко мне, ладно? Я, может быть, вспомню еще что-нибудь… Или, может быть, я побуду с вами? - Он умоляюще глядел на меня. - Я не убегу, и… ничего… клянусь вам…